Вот отчёты каждого дня жизни Лины на этой игре. Я сразу предупреждаю - там много. Нет, не так. ТАМ МНОГО!..
Но меня никто не желает слушать, вы сами напросились, поэтому - вот, ловите, что ли.
8 апреля 1981 года8 апреля 1981 года
День начался ночью, точнее - в три часа, когда нас с любимой ячейкой авроров сдёрнули на задание, обернувшееся весьма странным инцидентом. Поскольку остальные два члена ячейки долго плевались по этому поводу, а затем отправились спать - я не стала рыскать и докапываться до правды в одиночку. Подожду лучше Уилки и Энди. В конце концов, теперь мы всё равно не сможем допросить этого идиота Сэлвина, а
меня сейчас намного больше занимают живые люди, за которыми бывает очень полезно наблюдать. Во всяком случае, сегодня целый день я находилась при исполнении, то есть в Аврорате, и занималась другими делами, а не загадочным происшествием с Сэлвином и мамочкой Сириуса. Мы с Эфри Додж как раз прогуливались по Лондону, я вводила её в курс дел Ордена, когда нас настигло срочное послание от Минервы МакГонагалл.
Мы срочно трансгрессировали на место сбора, где узнали страшную новость - Аластора Грюма в тяжёлом состоянии доставили в больницу Св.Мунго.
Сказать, что я была шокирована - значит ничего не сказать. Обычно я не позволяю себе впадать в панику, но это был сильный удар, в особенности -
сразу после истории с Рейчел и Джейкобом... Но я постаралась как можно быстрее взять себя в руки, потому что теперь как никогда потребуется мой здравый смысл и способность трезво мыслить. Мы как раз решали, как нам быть, когда Ремус прислал Сириусу странное сообщение, где просил передать о назначенной мне встрече с некой девушкой-сквибом, которая располагает весьма важной для нас информацией.
Мы собирались идти вдвоём с Эфри, но после истории с Грюмом сообщение всех насторожило, поэтому Фрэнк, Алиса и Сириус вызвались нас
сопровождать. На месте встречи, указанном в послании, никого не оказалось, зато мы встретили Рабастана Лестрейнджа, который мило побеседовал с нами, а так же напомнил мне, что с любыми странными предметами и артефактами, если вдруг таковые имеются или появятся, я могу смело обращаться к нему, в Отдел разработок, и он с удовольствием мне поможет. Затем мы наткнулись на весьма пёструю компанию, состоящую из Рудольфуса Лестрейнджа, его дража-а-а-айшей супруги Беллатрисы и Уолдена Макнейра. Где-то неподалёку ещё маячил Теодор Нотт. С вышеуказанными персонами состоялась короткая беседа. С нашей стороны её вёл, в основном, Фрэнк Лонгботтом, все же остальные только представились, за исключением Сириуса, которому это и так было ни к чему. Больше всех моё внимание привлёк некто Макнейр, которому супруги Лестрейнджи якобы "показывали свой любимый район Лондона", прогуливаясь в своём "любимом" же сквере. Почему они прогуливались в такой большой компании, да ещё и там, где нам была назначена таинственная встреча - меня лично очень настораживает. Кроме того, по всем троим было видно, как они напряглись (впрочем, глядя на нас, наверное, можно было сказать тоже самое; во всяком случае, хорошо зная себя, я уверена - на моём лице было написано отношение к нашим "случайным встречным"). И вели они себя на редкость дёрганно, на вопрос Фрэнка "Как вы здесь оказались?" Беллатриса взвилась: "На каком основании вы задаёте такие вопросы?", при условии, что сами они поинтересовались у нас о том же минуту назад. Чем дальше, тем больше мы волновались по поводу встречи. Нам совершенно не улыбалось общаться с девушкой-сквибом в присутствии этих господ. Мы решили, что Френк и Алиса останутся с ними и, по возможности, постараются увести их как можно дальше от места встречи. Я же, Эфри и Сириус сделали попытку скрыться из поля их зрения, чтобы потом незаметно вернуться на то же место другим путём, в надежде, что Алиса и Фрэнк уже уведут их оттуда. За нами увязался Рабастан. Когда мы повернули за угол и уже собирались обойти с другой стороны, Сириус, который шёл последним, услышал женский крик. Мы бросились обратно, но встретили только Фрэнка и Алису, которые уверяли, что никто не кричал и никакой девушки они так и не увидели. Удивительно, но пёстрая компания "гуляющих" поспешила, к тому времени, удалиться. В весьма благоприятном, надо сказать, расположении духа. К тому же, Сириус постоянно твердил, что чувствует в этом месте недавнее применение магии. В этой истории явно что-то не чисто, и не просто "что-то" - а практически всё. Лонгботтомы уверяют, что никак не могли пропустить появления девушки, к тому же, они не слышали крика. Сириус же твёрдо уверен в обратном. Во всём этом обязательно надо разобраться. Но пока что мы не придумали, как можно связаться с девушкой.
После этой странной истории мы направились в штаб-квартиру Ордена Феникса. Всю дорогу я думала о том, как сильно насторожил меня Уолден
Макнейр. Конечно, это и так объяснимо, потому что фигура на редкость неприятная (хотя я и не люблю судить о людях, но когда они сами
подкидывают такую пищу для размышлений - ничего не поделаешь), но всё-таки, во мне возникло какое-то очень странное, если не сказать -
жуткое чувство, когда я находилась рядом с этим человеком.
И вскоре я лишний раз убедилась в том, что не ошиблась, прочитав письмо, которое сегодня пришло Фрэнку. Неприкрытые угрозы, вполне открытым
текстом - признание в принадлежности к террористической группировке, шантаж и наглое предложение перейти на сторону Тёмного Лорда - нет уж,
простите, я всё-таки буду судить об этом человеке. Письмо на редкость взбесило меня, потому что я снова подумала о своей матушке. Думаю, ей-то
они нанесли даже личный визит, но в отличие от Фрэнка сразу наказали за "ошибку", не дав её "исправить".
Не знаю, отразились ли эти мысли на моём лице, но я пока не стала никому говорить об этом, разве что, намекнула Габи.
На совете было принято решение назначить Макнейру личную встречу, где Фрэнк предпримет попытку его задержать. На случай сопротивления мы с
Сириусом (а возможно - и втроём с Габи) будем дежурить где-нибудь неподалёку.
Кроме того, меня волнует второе письмо. Которое я нашла в книге своей матушки. Рудольфус Лестрейндж и моя мать? Взаимопомощь и... спасение
жизней? Дружеское приглашение на чай и благодарности? Очень интересно. Весьма. Про это письмо я пока тоже никому не рассказала, хочу сначала разобраться сама. Когда разберусь - решу, кого можно посвятить в это и кто может мне помочь с разгадкой. И ещё меня не оставляет мысль о фрагменте манускрипта, который мне оставил Аластор Грюм, незадолго до печальной истории с нападением. Разумеется, я выучила его наизусть, как он и сказал, а сам фрагмент надёжно спрятала у себя дома. Возможно даже, его действительно стоит сжечь, раз Грюм рекомендовал, но пока я не решаюсь этого сделать.
Конец вечера я провела за милой болтовнёй с Габи. Может быть, сказывается то, что мы давно общаемся, но ей даже удаётся меня
разговорить. Хотя как раз в общении с ней я стараюсь быть особенно аккуратной. Не потому, что я ей не доверяю, а потому что боюсь сболтнуть
лишнее о том, что у меня на уме. Её-то это очень даже касается, хотя она и не подозревает об этом. Кстати говоря, сегодня меня раза три пытались разговорить на тему моей личной жизни. Ну-ну. Пока что мне удаётся уходить от этих разговоров, отшучиваться и так далее... Но боюсь, что так будет продолжаться и дальше. А я пока не решила, как реагировать на подобные разговоры. Не слишком-то я люблю, когда настолько прицельно изучают мою персону...
9 апреля 1981 года9 апреля 1981 года
Сегодня с утра я навещала отца. К сожалению, трансгрессию нам запретили, и когда мне пришла сова от Фрэнка Лонгботтома, с просьбой подстраховать Алису на встрече с Уолденом Макнейром, я не смогла им помочь. Отец в последнее время рассеян до
крайности и поэтому даже не заметил, что дома вышел весь Летучий порох. А на метле я не успела бы чисто физически.
Пока я была в поместье - решила проверить значение некоторых компонентов зелий, и в одной из маминых книг случайно нашла безумно странное письмо. Его содержание сильно меня удивило и заставило задуматься. Вначале я хотела разобраться с этим сама, но потом поняла, что без помощи мне не обойтись. Поскольку догадки насчёт этого письма у меня довольно специфические, я решила открыть тайну послания только некоторым друзьям,
состоящим в Ордене Феникса. Пока что на эту тему мне удалось переговорить только с Уилки Дартс, я показала ей письмо по дороге домой со службы. Оно написано очень небрежно и явно в неформальной форме. Нам удалось разобрать не всё, но кое в чём мы мыслим одинаково - речь там идёт явно о каком-то редком (возможно, даже, уникальном созданном, либо усовершенствованном моей матушкой) зелье. Впрочем, Уилки не сразу догадалась, что автором письма, скорее всего, является Рудольфус Лестрейндж. Я же почти уверена в этом, потому что у моей матери было не так много знакомых с инициалами "Р.Л.", имеющих жену, брата и семейное поместье, куда они могли бы её пригласить. Хотя, на самом деле, меня шокировала новость о том, что моя мама вообще спокойно распивала чай в Лестрейндж-холле. Конечно, все аристократические семьи знакомы между собой, но она никогда не водила с ними дружбы (во всяком случае, я была в этом уверена до нынешнего момента), а уж тем более вряд ли могла иметь какие-то общие дела. Я
планирую показать письмо ещё Сириусу с Ремом и, скорее всего, Алисе Лонгботтом, т.к. мне было бы чрезвычайно интересно знать мнение медимага
касательно зелья, о котором (возможно) идёт речь в письме.
Дальше я планировала встретиться с Уилки, но когда я была уже в пути - она прислала мне сову, что у нас срочный сбор. Оказалось - мы страховали Фрэнка, который был на встрече с Макнейром. Дабы скоротать время слежки, я быстренько пробежала глазами свежий номер "Ежедневного
пророка". Особенно меня заинтересовало сообщение о пропаже некой Эми. Кажется, девушку, которую мы вчера так и не дождались, тоже звали Эми. И
если это ожно и то же лицо - возможно теперь мы знаем, где она живёт, т.к. адрес её отца указан в "Пророке". Надо будет обсудить это с теми,
кто вчера присутствовал при этом странном происшествии.
Решив, что Фрэнк слишком задерживается на встрече - мы направили в кафе Энди. Позже подошёл Сириус, который встретил по дороге Рудольфуса
Лейстренджа, направлявшегося в это же кафе к своей супруге. Узнав, что и Беллатриса находиться там - мы насторожились и, решив больше не ждать,
отправились всей компанией внутрь. В итоге мы застали мистера Макнейра и всю семью Лонгботтомов, которые, по их же собственным словам, вполне
мило беседовали.
Кстати, Сириус завёл разговор о Габи, потому что ему, якобы, кажется, что она стала странно себя вести. Не знаю, может быть он и прав, если у
меня будет возможность — я пообщаюсь и прослежу за ней, чтобы сделать свои собственные выводы. Хотя я не могу осуждать и удивляться странному поведению человека, который является девушкой Сириуса Блэка. И да, я помню, что сама мечу на это место, хотя и не хочу признаваться в этом даже сама себе. Просто у меня, по долгу службы, нервы крепче. Вероятнее всего, он просто выкинул очередной фортель, а Габи остро на это среагировала.
Дальнейшая беседа происходила уже на глазах Уилки, Энди, Амелии Боунс, Сириуса и моих. Амелия Боунс подтвердила, что почерк в письме и почерк
м-ра Макнейра на заявлении - аналогичны. Вследствие чего м-р Макнейр был объявлен задержанным и должен был быть сопровождён в Аврорат. Всё это происходило на глазах четы Лестрейнджей и мистера Теодора Нотта. Однако, они не вмешивались и мы сопроводили м-ра Макнейра в Аврорат.
За время, что мы находились в кафе — я внимательно наблюдала за м-ром Макнейром. Разумеется, он возмущался по поводу обвинений и весьма
экспрессивно высказывал желание (как он впоследствие поправлял нас: «Дал согласие, а не изъявил желание») быть даже подвергнутым лигилименции или действию Веритасерума, чтобы ещё раз доказать свою невиновность и поскорее закончить с этим делом. Но не смотря на такую, с позволения сказать, откровенность со стороны м-ра Макнейра, мне его поведение вновь показалось до крайности странным и неприятным. В частности, памятуя о том, что палочка м-ра Макнейра при задержании была изъята — мне пришлось зорко следить за палочкой Сириуса, который,
будучи верен себе, несколько раз неосмотрительно оставлял её почти под самым носом задержанного. На мои слова он лишь бросил: «Но ведь я же
знаю, что у меня всегда есть такая ты, которая обязательно проследит». Пфф. Поаккуратнее на поворотах, мистер Блэк. Как бы там ни было, а я не
нанималась следить за твоими палочками. И если в следующий раз какой-нибудь задержанный нами Макнейр усвистит в нейзвестном направлении
с твоей волшебной палочкой в руке, ну... это будут твои проблемы. В следущий раз будешь думать, где, как и перед кем бросать свои вещи.
В Аврорате мы провели бесчисленное количество часов, потому как адвокат м-ра Макнейра — м-р Теодор Нотт, оказался весьма дотошным. В результате чего, обеими сторонами было высказанно бесчисленное количество претензий, подписано множество бумаг, в числе которых такая, из которой следует, что м-р Нотт берёт под свою полную остветственность м-ра Макнейра и его деятельность до следующего дня, когда начнёт работать
Отдел Дознания.
Допрос, по официальной версии и в отсутствии Амелии, вела Уилки, но на деле вытупали все, по делу и без, за исключением, пожалуй, нас с Алисой,
да самого м-ра Макнейра, о котором, в пылу допроса (кого и кем, в конечном итоге, тоже не совсем понятно) вообще периодически забывали. Честно, мне даже стало его немножко жалко...)
Кстати говоря, пару раз этот Нотт пытался завести со мной беседу, но разговор как-то не клеился. И есть у меня такое чувство, что это к лучшему. В результе, он переключился на Уилки, которая, в итоге, приняла его приглашение прогуляться и посидеть где-нибудь. Я же предпочла смыться и подождать её в сторонке, пока она не распрощалась с ним, и мы не пошли домой. Вот честно, только Нотта мне сейчас не хватало. Тем более, что я неплохо знаю, кого он из себя представляет. В раннем детстве мы пересекались пару раз на больших приёмах, куда нас брали наши родители. Он, наверняка не помнит, но когда нам было года по три-четыре — мы были в гостях на каком-то празднике и этот тип умудрился отломать крыло у моего игрушечного гиппогрифа. А ведь он был почти как настоящий и даже мог парить невысоко над землёй. Мне тогда сильно влетело за сломанное крыло, а ведь виноват был Нотт. Я ещё с тех пор его не люблю, хотя он, надо признаться, весьма хорош собой, к тому же обладает отменным вкусом и безупречными манерами, но...
Но меня в действительности не занимает больше ничего, кроме работы. Ничего кроме работы. Ничего, кроме работы. И Сириуса... Боже, неужели я опять?..
10 апреля 1981 года10 апреля 1981 года
Вчера с самого утра я получила задание от Уилки Дартс съездить в Уинтбери, где ночью было совершено нападение оборотней. Вернувшись оттуда я поняла, что слишком легко оделась и, кажется, простудилась из-за пронизывающего ветра, который дул в деревне с самого утра. Фырр. Кажется, завтра я целый день буду питаться одним Бодроперцовым зельем.
Потом я вернулась в Лондон и сразу поехала на собрание Ордена Феникса. При этом, я, видимо, так утомилась, что не подумав, уточнила прямым текстом место сбора. За что Уилки моментально меня отчитала и впредь настоятельно просила не посылать такой информации с совами. Хорошо-хорошо, можно подумать, я у нас самый безответственный и проблемный сотрудник и каждый день так делаю.
На Сборе присутствовали Фрэнк Лонгботтом, профессор МакГонагалл, Габи Льюис, Уилки, я и наш новый коллега - м-р Эдгар Боунс недавно вернулся
из Чехии.
На Собрании каждому было, что рассказать и, по всей видимости, общая картина начинает складываться. По итогам прошедших дней нам пришлось составить список подозреваемых в принадлежности к террористическим группировкам, куда попали супруги Лестрейнджи, а так же Рабастан Лестрейндж, разумеется Макнейр (Уилки сказала, что при допросе он оказался кристально чист и Аврорат вынужден был его отпустить. разумеется, мы продолжаем не верить в его невиновность), Барти Крауч-мл. и, как это не странно, Теодор Нотт. Габи была сама не своя и постоянно твердила, что отказывается верить в последнюю кандидатуру. Что ж, конечно, она знает его намного лучше, чем я. Но меня вот, как раз, не удивляет подобное предположение. Тем более, что позже оно было подкреплено ещё несколькими фактами.
Кажется, каждый член Ордена располагает какими-то знаниями о Слезе (что это? артефакт? зелье? мы так и не пришли к единому мнению...) и Большой Луне. К тому же, Габи зачитала нам легенду, а члены Ордена Феникса постоянно переглядывались между собой. Ещё нам всем пришлось принести Неприложный Обет, потому что Габи поделилась с нами информацией из Отдела Тайн. К тому же, Фрэнк сказал, что кое-какой артефакт у него уже имеется, чем изрядно взволновал Уилки. Габи же говорила о том, что кто-то умудрился вынести манускрипт из
Отдела Тайн, а тут уже попахивает преступлением. Тут я поняла, что , кажется, догадываюсь, у кого может быть хотя бы часть этого манускрипта. Я рассказала об этом Уилки. Та разволновалась ещё больше, подумав, что я сама получила манускрипт. Я поспешила сказать ей, что у меня только его часть да и ту мне отдал мне Грюм, незадолго до попадания в больницу Св.Мунго. Назвав Грюма параноиком, Уилки тем не менее снова отчитала меня за то, что я не послушалась его и рассказала про манускрипт. Я успокоила её, сказав, что выполнила его инструкции, информацию заучила наизусть, а
фрагмент сожгла. На самом деле, я надёжно спрятала его, но пусть лучше все считают, что его уже нет. Уилки по-прежнему была насторожена и
строго-настрого запретила мне рассказывать ещё кому-либо. Кроме того, я поделилась своими наблюдениями по поводу девушки Эми, а так же рассказала о письме Рудольфуса Лестрейнджа к моей матери. Похоже, благодаря этому письму, некоторым членам Ордена что-то стало яснее. Наше заседание прервалось совой от Энди, который сообщал, что встречается с Рабастаном Лестрейнджем. Посовещавшись, мы решили тоже прийти на встречу, если у нас будет такая возможность, хотя в общем-то Энди собирался управиться с этим сам, а потом встретиться с нами и поделиться информацией.
Выйдя на улицу, мы напоролись на Люпина. Кто-то наложил на него заклятие, и он ничего не мог поведать нам, пока Уилки его не
расколдовала. Зато потом мы узнали ещё целую кучу таинственных деталей. Вчера вечером, около 21:00 Сириус и Люпин находились в маггловском Лондоне, где, неожиданно, встретили некую госпожу Вайлет Корф, больше известную, как Аматория.
Дальше Рем совершенно запутался в показаниях, говорил, что девушка просила их о помощи, а Сириус ей отказал, палочка Бродяги каким-то
образом оказалась у Аматории, а сама девушка была явно не в себе, начала сканадлить, бросила на землю какие-то браслеты, а потом Сириус шарахнул
её Петрификусом, после чего Ремус не помнит ничего вообще, а Сириус спешно уехал из Лондона. Что произошло толком - мы так и не поняли, да у
нас и не было времени выяснять - мы торопились в Аврорат, куда должен был прийти Теодор Нотт (в потоке бессвязных речей обнаружился тот факт,
что последнюю ночь погибшая Аматория провела именно в его квартире, где, как известно, на тот момент находился ещё и Макнейр). Но по дороге Уилки пришло письмо с совой, читая которое она побледнела и приказала бежать за ней как можно скорее. Прибыв на место встречи мы
застали там Рабастана Лестрейнджа и... мёртвого Энди Тронхейма. Рабастан нервничал, говорил, что они просто беседовали, а что произошло дальше -
он не помнит и очнулся совсем недавно, когда Энди уже ничем нельзя было помочь. "А ведь они могли... они могли и меня тоже!.." - с надрывом
говорил он. Могли. Вот именно, что могли. А почему тогда убили одного Энди?.. Кроме того, он сказал, что Энди должен был передать одну записку
своему другу, но не успел. Письмо Рабастан отдал мне, оно оказалось для Сириуса. Завтра я передам ему послание. Уилки была сама не своя, однако, от "Успокаивающего зелья" отказалась и вызвалась сама транспортировать тело Энди в Аврорат.
Рабастана тоже пришлось взять с собой. Сопроводив их в Аврорат, я отправилась домой, потому что моя помощь уже не требовалась и, учитываю
утреннюю поездку, коллеги отпустили меня отдыхать. Выходя я заметила Габи, которая отправлялась куда-то на "Тёмном рыцаре".
Сегодня она целый день была явно "не с нами" и боромотала что-то про три часа пути. Видимо, она уехала искать Сириуса. Сегодня она целый день
ныла, как она по нему скучает и хочет увидеть. У неё, хотя бы, есть возможность ныть во всеуслышанье. Кстати, она утверждает, что те загадочные письма, которые пришли Сириусу, явно писала не она. Скорее всего, это была Аматория, но откуда у неё печать Габи?..
Вечером я ещё переписывалась с Фрэнком и Габи по поводу письма моей мамы. Габи удалось расшифровать его почти полностью.
11 апреля 1981 года11 апреля 1981 года
Итак, 11 апреля 1981 года. Не знаю, как будет дальше, но пока что я запомнила его, как один из самых отвратительных дней в моей жизни. С утра я поехала в Аврорат, где одновременно мы пытались решить вопрос с пропавшей девушкой, с убитой Аматорией Корф и замешанным в это Сириусом, с Грейбэком и с письмом моей матушки.
В итоге Уилки и Алиса отправилась по делам, Эдгар вызвался отоконвоировать Сириуса в Аврорат, Фрэнк встречался с Рабастаном
Лестрейнджем.
Сириус прибыл в сопровождении своего адвоката, которым оказался никто иной, как Рудольфус Лестрейндж. Странно, я никогда в жизни бы не
подумала, что они водят тесную дружбу. В последствии мы с коллегами пришли к выводу, что у Рудольфуса, в последнее время, почему-то
находится всё больше и больше близких друзей, о которых ранее, почему-то никому не было известно.
Пока я ждала допрашиваемого, имела честь в течение часа беседовать с достопочтенной миссис Лонгботтом, матерью Фрэнка. Увлекательный, но
боюсь, малозначимый для дела разговор. Впрочем, он позволил мне хотя бы ненадолго отвлечься.
Я на допросе присутствовала в качестве наблюдающего Аврора, а Эдгар и Фрэнк пытались допросить Блэка. Допрос вышел совершенно сумбурный и
недостаточно, на мой взгляд, эффективный. Впрочем, как заметил Фрэнк, из всей той информации, которую мы собрали стало ясно, что время смерти
Аматории не совпадает с показаниями свидетелей и участников этой сцены. В ходе допроса мы выяснили, что сначала Сириус увидел патронуса
Аматории, который оказался бесполезен. Позже он заметил обладательницу Патронуса, которая беседовала с мисс Беллатрисой Лестрейндж. Позже
произошла та самая сцена, в которой, по словам Блэка, она сначала находилась в состоянии истерики и просила его о помощи, при этом - категорически отказываясь обратиться в Аврорат. Тем не менее, барышня успела наложить заклятие Империус и, благодаря ему ей удалось завладеть
палочкой Блэка. Удивительно, что при разговоре с Ремусом Люпином, мы выяснили, что на девушку просто был наложен Петрификус, да и то Сириусом, после чего они покинули это место, оставив её. Сириус же сказал, что сначала Ремус ударил по девушке Ступефаем, а уже потом им
был наложен Петрификус. На вопрос о том, почему это всё вообще произошло в маггловском районе - взвился Рудольфус Лестрейндж, который заявил, что "не пойман - не вор", и если этого никто не видел, то обвинения по нарушению Статута о Секретности мы предъявлять не имеем права, а когда туда приехала маггловская "Скорая" - тела уже не было, значит - не было и преступления. После чего он обвинил Эдгара Боунса в том, что он задаёт некорректные вопросы. Не знаю, как там насчёт вопросов, но меня, мягко говоря, смутил вид адвоката, который накануне напился до беспамятства вместе со своим подзащитным, да вдобавок сидел и читал газету во время допроса, совершенно не следя за ходом событий.
Далее мы выяснили, что до полуночи после происшествия Сириус находился в баре вместе с Ремусом, после чего они расстались. Дальше Сириус поехал
было к дядюшке, но по дороге встретил, как раз-таки Рудольфуса, с которым и уехал выпивать. По словам самого Рудольфуса уже тогда Сириус
был откровенно пьян. После чего м-р Лестрейндж, по его словам, отправился утешать Антонина Долохова. а Сириус, предположительно,
всё-таки поехал к дядюшке. Но был ли он там на самом деле - вопрос спорный.
Кстати, меня смутил тот факт, что перед допросом Блэк заявил мне: "Я очень хотел с тобой встретиться, но не успел. Сама понимаешь, не могу же
я променять свою девушку на тебя". А после, в разговоре с Габи, я выяснила, что он заскочил к ней всего на 15 минут, после чего испарился
куда-то ещё. Не мог ли он успеть пересечься ещё с кем-то между свиданием с Габи и допросом в Аврорате? Может быть, мы что-то упустили в его
перемещениях? К тому же, предложить сначала Габи быть его адвокатом, а затем вместо неё выбрать Рудольфуса Лейстрейнджа... Сириус, конечно,
экстравагантен, но не настолько.
Блэка пришлось отпустить, к тому же, у дверей отдела Аврората уже суетилась Габи, которая и так была сама не своя. Обо всём происходящем
мы рассказали Уилки, которая тоже сочла подозрительными показания Сириуса, поэтому решила назначить ему личную встречу. Стоит ли
допрашивать Сириуса повторно, с использованием специальных артефактов - тут Аврорат пока не пришёл к единому мнению, решив, для начала,
дождаться результатов личной встречи Уилки и Сириуса.
После мы опять обсуждали историю со Слезой и Большой Луной, пропавшую девушку, смерть Аматории, но пока ни одна из наших догадок не
подтвердилась. Единственное, что удалось выяснить - обстоятельства с историей Сэлвина. Письмо, которое должен был передать Рабастан через Энди - было трансфигурированным в ивовую палочку, а мы помним, что в легенде упоминался ивовый прут. Знал ли Сэлвин, что это за палочка, какие
распоряжения он получил и почему собирался доставить её именно в дом Блэков, в то время, как всем хорошо известно, что Сириус уже
давным-давно там не живёт? Кроме того, артефакт, находящийся у Фрэнка мы передали на экспертизу в Отдел тайн, в надежде обойти, таким образом, общение с Рабастаном Лестрейнджем. Артефакт так же оказался трансфигурированным куском пергамента, однако он чист и пока что никакие меры не позволили обнаружить в нём какое-либо содержание.
Под конец вечера Фрэнк неожиданно решил проверить Уилки - и очень вовремя. На неё было наложено заклятье, этим и объяснилось её агрессивное поведение в течение дня. Кто мог наложить заклятие на Уилки? И зачем ему/ей это понадобилось?..
Помимо всего прочего, во время всех обсуждений нас насторожил тот факт, что часто упоминалось имя Беллатрисы Лестрейндж, поэтому Фрэнк и Эдгар решили назначить ей встречу и побеседовать лично.
Под конец вечера мы с Габи обсудили письмо моей матери и решили отправить его на точную экспертизу в Текстологический отдел Аврората, с
целью получения точной расшифровки и полного текста. Когда мы уже возвращались домой, Габи неожиданно выдала странную фразу:
"А ещё, ты знаешь, я хочу тебе сообщить - я наконец-то перестала ревновать его к тебе!" Я аж подавилась и, сделав круглые удивлённые глаза, спросила: "Кого?!"
"Да, кого?! - заинтересовалась Уилки, - скажите, я не выдам!" Габи смутилась, но ответила: "Понимаешь, Уилки, я всё это время думала о том, что если
кто-то и может всерьёз увести у меня Сириуса - это Лина". Я почувствовала, как сердце у меня ушло в пятки, но тем не менее, рассмеялась вместе со ними и надеюсь, что себя не выдала. "Знаешь, Габи, не в обиду тебе, но Лина не такая дура!" - смеясь, заявила Уилки, даже не подозревая, КАКАЯ Лина дура...
Вернувшись домой я вела переписку с Уилки, предварительно проверив, она ли это, с помощью нашей условной кодовой фразы, а потом я занималась
составлением отчёта по делу о нападении на деревню Уинтбери и рассылала сов всем значащимся в списке оборотням Лондона. Возможно,мы получим
какой-то результат и это поможет нам выйти на банду Грейбэка.
Кстати, сегодняшний день был чрезвычайно плох ещё и потому, что я, кажется, впервые в своей жизни, почти не думала о работе, да и работала
на редкость паршиво. Я была рассеяна до предела, дошло до того, что в конце рабочего дня Габи вынесла мне мою волшебную палочку, которую я
забыла в Аврорате!.. Я за всю жизнь ни разу глаза не спустила со своей палочки, следила даже за чужими! И сама недавно отчитала Сириуса за
небрежность. Кстати, сегодня я опять же, умудрилась на допросе положить палочку прямо перед ним. Видимо, решив отыграться, он попытался её
выхватить, но, к счастью, у меня реакция оказалась быстрее. Но это меня не оправдывает, моя рассеянность и невнимательность сегодня зашкаливала.
Под конец вечера случился совсем уже из ряда вон выходящий случай - я поняла, что попросту впадаю в депрессию. Уилки допыталась, что я
чувствую, подняла панику и заставила меня выпить безоар. Но я-то прекрасно знаю, что это всего-навсего депрессия, просто причины её я не
могу раскрыть даже Уилки.
12 апреля 1981 года12 апреля 1981 года
С утра мы с Уилки отправились на встречу с Сириусом. Вернее, Уилки отправилась на встречу, а я - на всякий случай, подстраховать её. Я сидела в самом дальнем углу кафе и, кажется, Блэк меня не заметил. Оно и к лучшему, наверное. Зато вот я имела счастье лицезреть его спину в течение почти что часа. Не могу передать своего восторга по этому поводу, о да. Потом Блэк ушёл, а мы с Уилки срочно двинулись в Аврорат. Там она объявила Фрэнку, Алисе и Эдгару, что нет времени на объяснения, нам нужно срочно бежать, а она объяснит нам всё по дороге. В пути она сообщила, что Люпин собирался встречаться с Фенриром Грейбэком. Сириус с трудом выяснил место встречи и мы рванули туда.
Со Фрэнком мы разошлись на полпути, потому что на это же время у него была назначена встреча с Макнейром. Фрэнк собирался напоить его и
попытаться вытянуть хоть какую-то информацию. Мы же с Улики и Эдгаром продолжили свой путь. Но прибыв на место, мы трижды обошли площадь по кругу, но так их и не встретили. Нам оставалось только ждать новостей от Рема.
Мы направились в ресторан, где должны были отпраздновать день рождения Уилки. Но, поскольку, сама она не особенно хотела это сделать, мы решили собраться, для того, чтобы вспомнить Энди. Я решила подарить ей тот самый браслет, который когда-то отдала мне моя мама. Она сама придумала эту простенькую вещицу, когда из жизни ушёл её любимый отец — мой дедушка. Бусины браслета пропитаны зельем, которое изобрела моя мама. Оно притупляет горечь утраты. Я носила его не снимая почти два года, после её смерти. Но решила, что сейчас он будет намного нужнее Уилки.
Она была мне очень благодарна, значит — я не прогадала с подарком. По крайней мере я так думала, пока на вечеринке не объявился... призрак
Энди! Уилки была в шоке. Да, признаться, мы все были в шоке. Вдобавок, Энди никак не мог понять, что с ним произошло, и нам далеко не сразу удалось объяснить ему, что он уже умер и теперь существует в качесте призрака.
Вскоре пришёл Фрэнк, которого моментально проверили на наложенные на него заклинания и проверка показала, что он чист. Однако же, вёл он себя
как-то странно, что сильно взволновало Алису. Для начала Фрэнк спросил, что такого сделал Грейбек, что мы его ищем. Потом ляпнул, что на приёме
у Лестрейнджей он отпил из стакана Рудольфуса. Тут уже заволновалась и Уилки, которая потребовала, чтобы я дала Фрэнку безоар, а если он
откажется его есть — наложить на него Империус и всё равно заставить съесть. Однако Фрэнк без лишних разговоров взял безоар и на все расспросы Алисы отвечал, что в его состоянии ничего не изменилось. Может быть, мы и правда уже все поддались паранойе, но Фрэнк ещё успел заявить, что
Макнейр, будучи в абсолютно пьяном состоянии — тем не менее «читал ему стихи и очень даже к месту». Как-то сложно мне в это поверить. На любые
попытки выяснить, что это были за стихи Фрэнк отвечал, что они просто заговорили на тему литературы, творчества, музыки... «И что он сказал
тебе про музыку?» - спросила Алиса. «Он просто сказал, что любит Вагнера!» - отозвался Френк.
Пьяный в усмерть Макнейр, рассуждающий о музыке и литературе?! Плачу тысячу галлеонов, но я хочу на это посмотреть!..
После ресторана мы отправились в Аврорат, куда должен был явиться Грейбэк. Фрэнк и Алиса остались ждать нас, Уилки провожала профессора
МакГонагалл, а мы с Эдом решили, по дороге, проверить, нет ли его напразднике у Лестрейнджей. Каково же было наше удивление, когда мы
узнали, что Грейбек уже ушёл оттуда, причём, довольно давно. Я поздравила миссис Лестрейндж и та любезно предложила мне присоединиться
к празднику. Я вынуждена была отказаться, так как мы спешили в Аврорат, поэтому принесла свои искренние извинения и мне пришлось уйти. Эд о
чём-то говорил с Рабастаном и Амелией, я не придала значения, о чём. По дороге мы встретили Уилки. Эд, Алиса и Фрэнк отправился в Аврорат, а
мы решили вернуться на праздник и проверить ещё раз, не проявился ли там Грейбэк. Наш поход не принёс результатов и мы направились в Аврорат.
Там Фрэнк сообщил нам, что Грейбэк так и не объявился и что сова Фрэнка вернулась обратно с письмом, потому как не нашла адресата.
Я высказала предположение, что сова не нашла адресата наверняка потому, что Грейбэк в этот момент находился в волчьем обличии. Остальные бурно
поддержали мою мысль, как, скорее всего, верную.
Ещё мне сегодня пришлось наложить Табу на Габи. Она повстречалась мне чрезвыйчайно взволнованная и попросила оказать ей эту большую услугу,
для того, чтобы она больше не могла делиться информацией из Отдела тайн, кроме как по специальному разрешению её его главы. Ещё она попросила прислать ей как можно больше информации про мою мать, а так же сообщила, что у неё есть фраза, которая не очень ей понятна, но, может быть, натолкнёт на какую-то мысль меня. Звучит это примерно следующим образом: «Я знаю тебя, как человека, в котором присутствует скрытая змеиная кровь». Если честно, я пока без идей, что это может значить, к чему относиться и каким образом касается меня. Сегодня целый день ко мне приставал Боунс. Удивительно, но мне до смешного всё равно. Я не отвергаю его ухаживания (если его поведение вообще можно назвать ухаживаниями), но. увы, я абсолютно ничего не чувствую к нему, и вообще — по этому поводу.
Насколько я знаю, завтра в Аврорате будет присутствовать на допросе Рабастан Лестрейндж. Вести допрос будет Уилки, т. к. Амелия в данном случае — заинтересованное лицо. Адвокатом же вызвался быть Фрэнк. Мне надо будет там присутствовать в качестве наблюдающего аврора.
Волнение вызывает тот факт, что мы уже второй день не получаем никаких новостей о Грюме от Мэри — сестры Габи. Это уже всерьёз начинает нас
всех настораживать.
А мне второй день не удаётся увидеться с Сириусом, это меня печалит, более чем (да, я ещё не надавала этому ммм...олодому человеку по башке
за статью в «Пророке»).
EMV - one story
Вот отчёты каждого дня жизни Лины на этой игре. Я сразу предупреждаю - там много. Нет, не так. ТАМ МНОГО!..
Но меня никто не желает слушать, вы сами напросились, поэтому - вот, ловите, что ли.
8 апреля 1981 года
9 апреля 1981 года
10 апреля 1981 года
11 апреля 1981 года
12 апреля 1981 года
Но меня никто не желает слушать, вы сами напросились, поэтому - вот, ловите, что ли.
8 апреля 1981 года
9 апреля 1981 года
10 апреля 1981 года
11 апреля 1981 года
12 апреля 1981 года