Два дня. Вернее, вечера. Целых два. Первый - на "лечение", второй - на обязательное закрепление результата "лечения". То, на что я возлагала реальную надежду. Такую надежду, которая не глупое чувство. Такую, которая всегда оправдается на все 200%, при любых обстоятельствах, даже если конец света будет перенесён на 2-3 февраля ("— 3 февраля. Конец света. Земля раскалывается на мелкие кусочки и разлетается. А где-то на отколовшемся клочке суши, в клубе "Б2"... — ... всё идёт так, как и должно было быть!.." (с)).
"Аделаида". Та самая-присамая песня, которая вскрывает во мне каждый... нет, даже не сосуд — каждый капилляр. Песня, к которой меня, да, вне всякого сомнения надо было готовить никак не меньше двух лет. Потому что иначе... Не знаю. Но то, что не раньше — это очень-очень верное решение.
Я очень люблю, как он улыбается и как он смотрит прямо в глаза. Но, спасибо, Господи, спасибо, что во время исполнения этой песни он ни разу не взглянул на меня!.. Потому что иначе что-нибудь где-нибудь взорвалось бы, это точно. Всех шибануло бы током и убило бы электричеством.
Рожки на головах, километровый хэнд-мэйдный флаг и жевать ромашки. Танцевать, танцевать, танцевать. Вальс? Легко. Кейли? Пожалуйста. Маршировать? Не вопрос. Что угодно. Мы поймаем любую вашу волну, ритм и такт. И я ничего не желаю знать — ИМ это нравится, ИМ весело, ОНИ смеются и ценят. Большего не нужно. Большего просто не может быть.
Дальше, простите, совсем бессвязно. Заслушиваюсь чем-то. Уносит. Теряю бдительность. Внезапно цепляет движение на сцене. Фокусировать взгляд. Срывает с руки, целует... Что... мамочки!! Совсем близко он. Ничего не успеваю понять. Его руки. Мои руки. Вкладывает в них что-то. Улыбается. Глаза. Матерь Божия, какие же у него потрясающие глаза...
Уже снова в центре сцены, великолепный, как всегда. Тишина. Стою, как пришибленная, руки трясутся. Что у меня в руках, откуда, что произ... Чётки. Его. Чётки. Как? Когда? Зачем? Почему? Господи... За что? Что это было?... Но Господу видней.
Даже спасибо не сказала, вот ведь... Ни слова теперь не то что вымолвить — даже отловить в голове не могу. Они теперь вообще наотрез отказываются идти к речевому аппарату. Совсем от рук отбились, подлецы.
Но ведь он же понял всё, он же знает, знает... "Им не нужно других книг, шёлк рук и язык глаз. Мы помолимся за них, пусть они — за нас". Знает.
Наверное, я действительно впервые за долгое время так серьёзно упала духом. Наверное, это было очень ощутимо.
Наверное, я слабовольно позволила себе забыть, что есть в этом мире люди, которые любят меня "за просто так", просто потому, что других причин меня любить у них нет. Наверное, за это мне следовало бы хорошенько дать по башке гитарой, чтобы вытрясти всю ту ерунду, которую я по глупости туда положила...
Нет, мне просто терпеливо и ласково по-тысячному разу объяснили, что теперь, когда папа пришёл, папа с тобой бояться и плакать не нужно, что всё хорошо и надо просто всегда помнить об этом.